Софья Аракчеева, Ольга Юркина, Михаил Сенин и ещё 3 «юнге мэдхен»

В апреле того же года в «Орловском военном вестнике» появился очерк о юном партизане, а затем разведчике 60-й стрелковой дивизии Михаиле Сенине (из с. Середичи) под названием «Юные разведчики: подвиг и судьба одна». В июне в том же журнале в сокращённом варианте публикуется очерк о разведчице той же 60-й СД коренной болховчанке Ольге Юркиной – «А  партизанкой Ольга не была». В полном виде этот очерк представлен в №6 газеты «БЭТА» Болховского завода полупроводниковых приборов. Материалы этих очерков во многом переплетаются.

            И зрело желание написать третий очерк о Софье Аракчеевой, хотя и была она партизанкой-разведчицей Знаменского партизанского отряда в соседнем районе, но это тоже наша землячка – родом из села Кудиново (недалеко от с. Козюлькино) Болховского района. Искать информацию о ней я начал ещё раньше, когда российское общественное мнение всколыхнул призыв учителей  России вспомнить и достойно увековечить её подвиг. Был организован всенародный сбор средств на памятник партизанке-разведчице. Под давлением общественности памятную плиту на её могиле в д. Паньшино Знаменского района привели в порядок. А уже в мае 2017 года на собранные народом средства установили памятник перед зданием Болховского педколледжа (по тому времени педтехникума), который она окончила.

            Как раз в преддверии этого события появилось намерение провести собственное расследование по данному вопросу. Изучая болховскую прессу прошлых лет, я как-то не сталкивался с публикациями, посвящёнными С.А. Аракчеевой, хотя и знал, что в Болховском краеведческом музее имеется её фотография, хранится посмертно присвоенный ей орден, и что А.Е. Венедиктов упоминает о ней в своей книге. Похоже, первая болховская публикация об Аракчеевой последовала на волне возмущений, поднятых педагогами, в 2015 году, когда в нескольких номерах газеты «Болховские куранты» был размещён материал сотрудника музея И.М. Рассказовой, полностью базировавшийся на отчёте командира Знаменского партизанского отряда М.И. Подгорного (так фамилия указана в тексте). Ввиду отсутствия болховских публикаций пришлось обратиться к областной прессе и прессе соседних районов (Знаменского и Хотынецкого). С помощью краеведческого каталога областной библиотеки и собственных поисков, был найден, начиная примерно с середины 60-х годов, ряд материалов о боевых действиях партизанского отряда. Это было несколько статей самого командира отряда М.И. Подгорнова, интересный очерк 1965 г. «Шли в разведку подруги» орловского краеведа В.М. Катанова и ряд публикаций районных газет («Знамя Октября», «Трибуна хлебороба»). Все они на протяжении более пятидесяти лет однозначно утверждали о героической гибели С.А. Аракчеевой. Совершенно противоположной была свежая статья Е. Вершинина «Пять дней с партизанкой» в №3 от 22.01.2016 г. знаменской газеты «Земля родная».

            Уже намечался третий очерк, когда меня познакомили с корреспондентом «Российской газеты» Д.В. Передельским. Денис Владимирович тоже собирался писать о Софье Аракчеевой для своего центрального издания в преддверии установки памятника в Болхове. При совместном обсуждении, я передал ему собранные материалы для написания статьи, которая позднее вышла под названием «В Орловской области установят памятник учительнице-партизанке» и в целом отражала мою точку зрения. Однако, почти через три года снова пришлось возвратиться к этой теме, а почему будет рассказано ниже.

            Пока же обратимся к судьбам выше-упомянутых героев. Их роднит то, что все эти разведчики были связаны, тем или иным образом, с Болховом периода оккупации. Они были схвачены, подвергнуты пыткам (по основным публикациям), и в конечном итоге казнены немцами, причём двое из них в один день.

            Начнём с самого молодого из них Михаила Сенина, тем более что о его подвиге напрочь забыли все наши так называемые «патриоты». О нём, кроме статьи «Юные разведчики…», имеется единственная публикация 1958 года, до некоторой степени, видимо, связанная с письменным обращением матери Сенина в Министерство обороны в 1954 году, выложенным на сайте «Память народа». В публикации ничего о его возрасте не сказано, но в письме мать отмечает, что её погибший сын был 1925 года рождения, т.е. в 1942 году ему было полных 16 лет (по сути, ещё мальчишка). В очерке 1958 года подробно описан его расстрел у оврага на окраине Болхова и указано, что произошло это ночью 19 августа 1942 года. Этот день у всех болховчан однозначно ассоциируется с днём расстрела Ольги Юркиной. По поводу пыток автор статьи пишет: «…Неделю мучили в комендатуре юного молодого партизана: обещали наградить, но всё напрасно. Он молчал как немой. В последние дни его били особенно долго. О, фашисты знают, как истязать людей! Но это не помогло…». Как видно из цитаты, автор представляет его партизаном, а затем и описывает его приход в партизанский отряд с целью мщения за своего отца – Карпа Яковлевича Сенина. Отец их многодетного семейства был расстрелян немцами в ноябре 1941 года. Это подтверждают, как докладная записка уполномоченного обкома ВКП (б) Петрачкова от 1.08.42, найденная в ГАОО (см. очерк «А партизанкой не была»), так и воспоминания бывшего комиссара Ульяновского партизанского отряда И. Солдатова («Засада на большаке», Тула, 1977 г. – С .59). При этом Петрачков, в списке расстрелянных немцами, отмечает «…Сенин Карп Яковлевич, 55 лет, за то, что он, якобы, партизан». Сам Карп Яковлевич в сохранившихся письмах к старшему сыну Максиму, выдержки из которых приведены в очерке «Юные разведчики…», признавался, что действительно состоит в партизанах.

Выдержка из копии последнего письма Михаила Сенина брату Максиму

            Автор этого короткого очерка Н. Якунин, похоже, подробно разбирался в деле Михаила Сенина: в очерке присутствует ряд реальных лиц. В их числе первый командир Болховского партизанского отряда Ф.П. Глазин, получивший награду за его формирование в январе 1942 года (см. очерк «А партизанкой Ольга не была»). Он как раз и принимает Михаила в отряд. Думается, однако, что здесь в большей степени было влияние Ф.Я. Сенина, дяди Михаила, который был комиссаром отряда. Из письма матери следует, что произошло это 10 февраля 1942 года. К тому времени отряд уже соединился с частями 61-й армии, вошедшими в Ульяновский район и действовал, базируясь в с. Дурнево, совместно с ними. Из докладной Петрачкова от 1.08.42 следует, что отряд был расформирован в июне-июле 1942 года.

            Михаил становится армейским разведчиком, об этом пишет и Якунин: «Вместе с односельчанином партизаном Г.Е. Чекановым (командир отряда после Глазина) он прибыл в особый отдел воинской части. Беседовавший с ним старший лейтенант госбезопасности тов. Сивоконь понял горячее стремление комсомольца мстить фашистам.

            Итак, Михаил становится разведчиком. Много опасных заданий он выполнил. Он разведывал расположение воинских частей врага на подступах к городу Болхову, узнавал численность живой силы и техники».

            Собственно говоря, людей бывшего партизанского отряда, занимавшихся разведкой, из Ульяновского района Орловской области передали в Арсеньевский район Тульской, где на тот момент находилось эвакуированное партийное и хозяйственное руководство Болховского района (по соседству на берегу Оки стояла в обороне 60-я СД). Это следует из письма, как матери Михаила, так и воспоминаний Г.Е. Чеканова, хранящихся в краеведческом музее г. Болхова.

            Правда, мать хронологически ошибочно пишет, что сын в сентябре 1942 года «добровольно изъявил желание, вступил в воинскую часть к разведке 60-ой дивизии в/ч ппо 93251, при которой выполнял задания специального назначения от командования той же части, а также направлялся в тыл противника в направлении через деревню Толкачёву в город Болхов». К сожалению, в сентябре 1942 года Михаила Сенина – юного героя, ставшего на защиту Родины и семьи, уже не было в живых.

            Деревня Толкачёво на крутом берегу Оки летом 1942 года стала торным местом перехода реки для большинства наших разведчиков. Через неё пролегли пути и уроженца этой деревни комсомольца Бардина Петра Петровича (1924 г.р.), посланного в разведку в июне 1942 года особым отделом войсковой части (по докладной Петрачкова, скорее всего, 60-й СД), также схваченного немцами и расстрелянного в Болхове на склоне оврага, недалеко от старого здания школы №3. С Толкачёво связана судьба и двух подруг-разведчиц, не раз преодолевавших реку на этом участке – Ольги Юркиной и Татьяны Филипповой. Конечно, непосредственного упоминания места их перехода в большинстве публикаций об Юркиной нет, но Толкачёво часто фигурирует при упоминании объектов и целей их разведок. Там же, видимо, она была схвачена немцами при выполнении своего последнего перехода.

            60-я СД этот участок обороны вдоль Оки занимает с конца июня 1942 г. Из докладной Петрачкова и по наградным листам 60-й СД можно установить того, кто посылал Ольгу Юркину и Михаила Сенина с заданием в Болхов. Это был старший оперуполномоченный особого отдела НКВД дивизии лейтенант Мартынов Александр Филиппович, а непосредственным его начальником был капитан Ящук Ануфрий Семёнович, впоследствии подполковник, зам. начальника отдела Управления «СМЕРШ» Белорусского фронта.

            Статья «А партизанкой Ольга не была» написана для того, чтобы развеять миф о её партизанском прошлом, а также с целью полемики с нашим уважаемым ветераном В.Г. Сапелкиным, в своих публикациях неверно трактовавшим её воинский путь.

            Из записей, найденных в Болховском ЗАГСе, известно, что Ольга Юркина родилась 21 июля 1920 г. в г. Болхове, т.е. была на 5 лет старше своего юного коллеги-разведчика. В 2020 году исполняется 100 лет со дня её рождения. Первая публикация о ней в районной печати состоялась в том же №93 «Болховской коммуны» от 5 августа 1958 г., что и статья Н. Якунина о Михаиле Сенине. За год до этого с очерком под названием «Оленька-невидимка» выступил в областной газете «Орловская правда» (07.07.57) всё тот же бывший комиссар партизанского отряда И.И. Солдатов. Подзаголовок носил название «Рассказ о юной партизанке», так что именно он инициировал последующее ошибочное мнение о её участии в этом движении. В следующем году он же публикует о Юркиной большой очерк на 16 страницах под названием «Одна из отважных» в сборнике «На родной земле», г. Орёл. Из него я процитирую, пожалуй, вот что:

            «И вот ежедневно – допрос. Точно по расписанию, ровно в одиннадцать вечера, её тащили наверх [из подвала] и «добивались» признания…

            Нет, это не вымысел автора строк. В Болхове на улице Ленина, в доме №30 живёт Анна Бакаева. По доносу полицейских она была арестована за то, что якобы занималась самогоноварением. Два дня Бакаева сидела в подвале вместе с Юркиной. Она видела девушку, так изуродованную побоями гестаповцев, что трудно себе представить. Это было, об этом нельзя забыть».

            Хотя портрет Ольги Юркиной висит в краеведческом музее рядом с портретами награждённых партизан, но я не знаю ни одной награды, которой бы именно она была удостоена, хотя из многочисленных публикаций о ней видно, что её рейды в Болхов не были напрасными и бесплодными. К примеру, Е.Захарик («Болхов», Орёл, 1960) писал:     «Используя данные смелой разведчицы, наша авиация летом 1942 года подвергла бомбардировке вражескую ремонтную базу танков в Болхове, артиллерийские мастерские, скопления машин, уничтожила самолёты, находившиеся на временном аэродроме… Бесстрашную девушку пытали, но она как Зоя Космодемьянская, ни слова не сказала гитлеровским извергам, не выдала своих товарищей».

            Понятно, что с этим ещё в 1942 году должен был разобраться особый отдел 60-й СД: разведчица не вернулась с задания. Времени вполне хватало, т.к. дивизия стояла в обороне на данном участке до конца года. Если по каким-то причинам это не было сделано, то всё можно было решить после войны, когда ещё были живы свидетели, проживавшие в Болхове, включая её боевую подругу Т.Н. Филиппову, и волной шли   публикации о ней. Куда смотрел военкомат, писавший наградные на местных инвалидов войны?!

            Погибшая партизанка-разведчица Софья Аракчеева  так и не получила свой орден через 20 лет после войны. Однако о том, чтобы он был ей присвоен посмертно, позаботились оставшиеся в живых её однополчане – бывший командир отряда Михаил Подгорнов и её боевая подруга Евдокия Цуканова. Первые упоминания об Аракчеевой появились в областной печати именно в их публикациях 1963 года: «Уходили в поход партизаны…» Е. Цуканова, «За любимую Родину» М. Подгорнов. Уже в них однозначно сказано, что перед казнью девушку фашисты долго пытали. Через два года будущий известный орловский краевед и писатель Василий Михайлович Катанов пишет очерк, более подробно описывающий подвиг С. Аракчеевой «Шли в разведку подруги». Пересказывать, цитировать и оценивать этот очерк я не буду, поскольку это сделано в вышеупомянутой статье Д.В. Передельского.

            Коснусь лишь болховского эпизода разведчиц Аракчеевой и Цукановой, который в очерке  Катанова изложен в несколько иной последовательности, после их январского перехода линии фронта. Реально же задание по разведке в Болхове девушки выполняли, скорее всего, в конце декабря. Незадолго до этого из под Тулы в сторону Белёва и Болхова отступили части 53-го армейского корпуса немцев. Возможно, для выяснения расположения штаба этого корпуса они и направлялись. Но здесь с ними происходит ряд невероятных случайностей: встреча на окраине города с бывшей однокурсницей по педтехникуму, шедшей под ручку с немецким офицером; нелицеприятная оценка в её адрес, видимо, услышанная ей и приведшая к тому, что разведчицы попадают в застенки; неожиданный бомбовый налёт нашей авиации на город, снёсшей угол их тюрьмы и чудесным образом освободивший пленниц.

            Последнее разведзадание С. Аракчеева выполняет в одиночку в районе ближе к Карачеву, откуда и возвращается в конце января. Определить это можно по дате её гибели, указанной родственниками на плите в месте захоронения (3.02.1942), и по информации о том, что шесть дней Софью пытали, а на седьмой казнили. День её захвата и задержания выпадает при этом на 28 января. Разведчицу держали в селе Паньшино (примерно в 6 км на север-северо-запад от районного центра Знаменское, в развилке дорог на Коптево и Узкое). Не совсем ясно, почему она вообще оказалась в этом селе, где до войны учительствовала и где её прекрасно знали и могли запросто выдать. При всём том, важно учитывать, что 28-29 января 1941 г. в непосредственной близости от Паньшино в районе сёл Узкое и Коптево (также находившихся в 6 км от  Паньшино к северо-западу и северу) шли бои с немцами при глубоком прорыве частей 83-й кавалерийской дивизии 61 -й армии, причем 29 января немцев из Коптево выбивают, а обратно они село захватывают 1 февраля. По сути дела, возвращаясь с задания, она попадает в прифронтовую полосу, возможно, даже не догадываясь об этом.

            В большинстве публикаций о Знаменском партизанском отряде, периодически появлявшихся в орловской печати, более полувека упоминался подвиг Софьи Аракчеевой, как великой мученицы, вставшей на защиту Родины. Однако «момент истины» для разведчицы наступил через 74 года после гибели, когда в 2016 году корреспондент знаменской газеты «Земля родная» Е. Вершинин в большом очерке «Пять дней с партизанкой» опубликовал воспоминания живого свидетеля,  проведшего с Аракчеевой последние дни перед казнью. Свидетель оказался уникальный, помнивший всё до мелочей.  В очерке указывалась и фамилия свидетеля – З.Ф. Ларичева (Маркина), было также и её фото.   

            В памяти тогда 8-летней Зины Маркиной остались пять, а не шесть (как писали раньше) дней заключения С.А. Аракчеевой, которая содержалась в их хате. Причём никто партизанку не пытал, а наоборот даже кормили, в частности давали немецкое печенье, которое по патриотическим соображениям доставалось малолетней Зине. Ларичева в течение 74 лет прекрасно помнила все разговоры, поскольку знала, куда шла учительница и где её схватили. Из надругательств, применяемых к учительнице, она вспомнила лишь неудачную попытку изнасилования (правда, тут непонятно, какой немец в здравом рассудке станет делать это прилюдно). Память, можно сказать, исключительная!     

            В этом отношении журналистка Светлана Дробышева (Серёгина), родственница С.Аракчеевой,  в своих пламенных выступлениях, ратовавшая за достойное увековечение подвига своей бабушки (как она иногда её называла) и клеймившая бездушие чиновников, выглядела довольно бледно. Публикации и заявления её вечно страдали какими-то пространственно-временными неувязками. Так в 2000 г. в  журнале «Огонёк» она пишет: «…Софья Алексеевна Аракчеева, тоже сельская учительница, была замучена фашистами на Орловщине в феврале 43-го. До победы 24-летняя партизанка не дожила считанные месяцы…». К тому же уже из этой цитаты видно, что возраст разведчицы она оценивала в 24-года, сохранив это убеждение и в последующих статьях. Кое-где писалось, что родилась она в 1917 году, хотя на самой плите в Паньшино, установленной её же родственниками, сохранилась дата – «15.IX.1919» (см. ОВВ № 12, 2019, С. 104). В статье в «Деловой трибуне» за 2013 год, свидетелем жестоких мук партизанки она называет «бабульку Дуню Амелину», «прибиравшую в комендатуре поселка-райцентра Знаменское у фашистов», однако все события с Аракчеевой развивались не в райцентре, а именно в селе Паньшино. Такие же ляпы на основе информации уважаемой родственницы плодят и последующие авторы. Так в ст. Е.Козловой «Разведчица Соня» (ОВВ, там же) читаем «Софья Аракчеева была предана земле лишь спустя четыре месяца после гибели – в апреле 1942 года». Апрель сам по себе четвёртый месяц года, поэтому по хронологии (с 3.02) это не могло произойти более чем через два с половиной месяца.          

            Не думаю, чтобы С. Дробышева ратовала именно за такую память. В главном же 

её взгляды на героизм разведчицы совпадают с мнением партизан-однополчан, друзей С. Аракчеевой. Конечно, сами партизаны свидетелями трагедии быть не могли, возможно, они поначалу даже и не знали об этом. Но в дальнейшем опрос свидетелей, безусловно, был. И, если уж мать Зины – Ольга Маркина,  ставшая после этой истории психически больным человеком, не могла дать такие показания, то сама Зина определённо должна была быть опрошена. И всё это должно было быть зафиксировано, поскольку деятельность Знаменского партизанского отряда достаточно непроста и напрямую связана с кровавыми делами карательного отряда «Гетман» в отношении местного населения. Причём настолько кровавыми, что по некоторым негласным данным  партизанский отряд вынужден был прекратить свою деятельность и самораспуститься. Разбором доносов полицаев, выявлением предателей, их поиском и поимкой органы КГБ занимались в течение почти 20 лет после войны (не поэтому ли и наград партизаны ждали так долго). Об этом можно прочесть в цикле статей Дмитрия Ходана «Возмездие» в «Орловском комсомольце» за июль 1987 года. В качестве дополнительной информации есть интересный материал А. Илюхина и в самой газете «Земля родная» за 2014 г. под названием «Малоизвестные факты истории Знаменского сопротивления».

            В конце января 1942 года идея карательного отряда, видимо, только зрела в головах немецких преступников. С Аракчеевой расправились сами немцы. Это более напоминает полевую жандармерию в прифронтовой полосе, ловившую шпионов, дезертиров и занимавшуюся допросами наших пленных. Там же заодно с партизанкой шёл  их расстрел, вместе с ней они и были захоронены в общей могиле в том же апреле 1942 г.

            До некоторой степени, очерк Е. Вершинина можно воспринимать, как ответ знаменской администрации на многолетние критические нападки в её адрес со стороны С. Дробышевой. В конце статьи автор патетически восклицает: «Независимо от того, применялись к партизанке пытки или нет, люди будут помнить о подвиге Софьи Аракчеевой, отдавшей свою жизнь за победу над фашизмом». Ох, как у нас любят такие патриотические лозунги, забывая порой о мнении тех, кто впервые озвучил этот подвиг, а заодно и о состоянии памятных плит тех, кто его совершил! Вообще, откуда такая уверенность, что будут помнить? Да о нём уже почти забыли, и если бы не Дробышева, которая стала взывать ко всей стране, то об Аракчеевой знали бы не больше, чем о Михаиле Сенине.

                                                                       ***

            Я коснулся судьбы только 3-х добровольцев, ушедших в разведку для борьбы с фашизмом, но это лишь маленький ручеек в общем потоке людей, доставлявших сведения нашей армии для победы над врагом, даже в масштабах Болхова. Орловский архив дал нам уникальные докладные Петрачкова за 1942 год, в которых перечислены разведчики, вернувшиеся и не вернувшиеся с задания (где присутствуют фамилии Сенина, Юркиной и Филипповой). Кстати, там же упоминается и Тарасова Зинаида Ивановна, ходившая дважды в разведку, причём по сообщению особого отдела 60-й СД  была тяжело ранена  и представлена к награде. Кто помнит о ней? Между тем разведчица осталась жива и в дальнейшем трудилась в родном городе Болхове.    

            Центральные архивы молчат, на сайте «Память народа» наградных о партизанах нет. В попытке дойти до сути порой приходится обращаться к архивам противника. Как раз там, в контексте высказанного о разведчиках, а также в применении к судьбе Аракчеевой, можно найти  в материалах разведотдела частей 53-го армейского корпуса немцев некое наставление под названием «Abwehr von Spionage» («Защита от шпионажа»).

            В нём рассказано о двух случаях, произошедших в  пределах обороны корпуса. Первый из них имел место на  севере, ближе к Белёву, где располагалась 296 ПД. Там при переходе фронта были схвачены 2 молодые белёвские девушки 18 и 20 лет («юнге мэдхен»), которые объяснили свой маршрут тем, что их преследуют за хорошее отношение к немецким солдатам в период оккупации Белёва. После разбирательства с ними в разных штабах и полевой полиции им поверили и направили к бургомистру в Орёл для направления на работу. Через 2 недели их снова взяли уже в районе обороны 167-й ПД.  Своё появление там они уже трактовали  по-другому: тем, что возвращались из Орла, в который ездили за продуктами в период оккупации Белёва. Хотя с документами всё было в порядке, эти неувязки, естественно, вызвали подозрение: за них взялись основательно, но они отпирались. Лишь после «очень искусных методов допроса» в полевой жандармерии 167-й ПД было добыто признание о работе на армейскую разведку и получении задания в Белёве.

            Второй аналогичный случай произошел восточнее Болхова в зоне 25-й МД, где была схвачена 18-летняя «юнге мэдхен», прошедшая несколько линий обороны дивизии. Она как-то сумела доказать, что не разведчица, а после скоропостижной смерти отца шла к сестре, жившей в 30 км юго-восточнее Болхова. Её также направили на работу в Орёл, откуда она сбежала и повторно была взята, когда собиралась перейти линию фронта в районе Мценска. К ней применялись «обстоятельные допросы», после которых она «наконец» призналась в своей работе на разведку 137-й СД.

            Все три отважные разведчицы были немцами расстреляны.

        Последние два абзаца наставления подробно разъясняют, какими способами предпочитает работать разведслужба противника, насколько коварны и ловки русские молодые шпионки, как надлежит поступать с такими персонами и какой это поучительный урок для вермахта.

        Из всего вышесказанного можно заключить, что в делах, связанных с разведкой, ещё достаточно много умалчиваемых, не выясненных и забытых фактов. Видимо, много и неизвестных героических моментов. Внуки погибших героев не хотят оставаться в неведении или забывать подвиги своих дедов и бабушек. Поэтому, несмотря на некоторые издержки, я приветствую действия Дробышевой, поднявшей педагогов и дошедшей до президента. Ну, а где внуки Юркиной и Сенина? Кто будет поднимать врачей и школьников?